давай как будто это не мы лежали сто лет как снятые жернова, давились гнилой водой и прогорклой кашей
знали на слух, чьи это шаги из тьмы, чье это бесправие, чьи права, что означает этот надсадный кашель
как будто мы чуем что-то кроме тюрьмы, за камерой два на два, но ждем и молчим пока что

как будто на нас утеряны ордера, или снят пропускной режим, и пустуют вышки,
как будто бы вот такая у нас игра, и мы вырвались и бежим, обдирая ладони, голени и лодыжки,
как будто бы нас не хватятся до утра, будто каждый неудержим и взорвется в семьсот пружин,
если где-то встанет для передышки

как будто бы через трое суток пути нас ждет пахучий бараний суп у старого неулыбчивого шамана,
что чувствует человека милях в пяти, и курит гашиш через жёлтый верблюжий зуб, и понимает нас не весьма, но
углём прижигает ранки, чтоб нам идти, заговаривает удушливый жар и зуд, и еще до рассвета выводит нас из тумана

и мы ночуем в пустых заводских цехах, где плесень и горы давленого стекла, и истошно воют дверные петли
и кислые ягоды ищем мы в мягких мхах, и такая шальная радость нас обняла, что мы смеемся уже - не спеть ли
берём яйцо из гнезда, печём его впопыхах, и зола, зола, и зубы в чёрном горячем пепле

как будто пересекаем ручьи и рвы, распускаем швы, жжем труху чадящую на привале,
состоим из почвы, воды, травы, и слова уходят из головы, обнажая камни, мостки и сваи
и такие счастливые, будто давно мертвы, так давно мертвы,
что почти уже
не существовали



моя любовь начинается там, где заканчивается эго.
моя любовь - в том, чтобы ждать возвращения любимого человека если со свидания, то с дружеской встречи, и искренне радоваться тому, что он уходит.

ревность начинается там, где заканчивается доверие. там, где глубоко внутри понимаешь, что дверь может не скрипнуть снова через несколько часов.
в особенно черные минуты мне кажется, что она и не открывалась.

я не знаю, можно ли называть дружбой то, что происходит между мной и моими самыми дорогими и близкими.
теми самыми, с которыми встречаешься через пару лет, в которых была разве что пара переписок, а вам все равно есть, о чем молчать.

чувство долга - забавная штука. как-то мне позвонил один мой товарищ и спросил, можно ли у меня пожить. Я согласилась, и только потом уточнила, насколько надолго.
мы, кстати, провели пару довольно приятных месяцев в одной квартире. ни письма ни до, ни после. с момента, когда мы общались, прошло тогда года три. я знаю, что я позвоню ему только тогда, когда станет совсем уж невыносимо.
таких людей в моей телефонной книге - с полдюжины.

десять лет спустя (полжизни, черт возьми) я возвращаюсь к тому, от чего старательно отгораживалась эти десять лет.
забавно, но уйти тогда действительно было лучшим из решений.
если бы из меня выросло что-то в духе тех, чье детство пришлось на наш сдюшор - мне-сегодняшней было бы бесконечно стыдно.

амбиции пошли к черту. это так забавно - уехать поступать в Карлов, блестяще отучившись пару лет и выиграв все, что только можно было выиграть, а потом искать себе работу конюхом.
интеллектуальное родство интеллектуальным родством, но для книг по философии и прочим занимательным вопросам так у меня будет даже больше времени.

да, ментальные проблемы занимают все больше места в моей жизни, да, за бортом остаются и удивительные города, и чудесные встречи, и перспективы, черт их побери, только вот... да пошло нахуй все это, если я нашла человека, с которым я улыбаюсь.
если я вспомнила, что действительно делает меня счастливее и живее.
это как нырнуть очень глубоко, а потом вдруг вынырнуть - под водой легкие со временем перестает жечь, просто чувствуешь, как уходят силы, и тело само выносит к живительному воздуху.
вот это - мой глоток кислорода.

я молодец, я написала заводчице самых чудесных собак на свете, она как раз планирует помет через пару лет.
не сомневаюсь, что мы встретимся в этом году.





из Варшавы я запомнила площадь, залитую солнечными лучами, у какого-то очередного костела, и каменные лавки с высеченными фразами от Jenny Holzer в парке у какого-то очередного дворца.
из Эйндховена я помню мостики через канал.
из Дюссельдорфа - аллею напротив музея Гёте.
для меня все это тысячекратно дороже, чем достопримечательности из очередного маст-листа.

о многих людях я не знаю даже паспортного имени, зато знаю, как они щурятся от яркого света или крутят в пальцах зажигалку, нервничая.
и это все о том же.