zdej se
Господи, как каждому положена судьба! Я уже пяти лет была чьим-то
духовным ресурсом. Говорю это не с гордостью, а с горечью.
Скамейка, на которой они _не_ сидели, оказалась предопределяющей. Я ни
тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда - когда
расставались. Никогда не любила - когда садились, всегда - когда
расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он _не_ любил (это я
поняла), потому и не сел, любила _она_, потому и встала, они ни минуты не
были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он
говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так
что если поднять занавес - она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому
что стояла она только потому, что _он_ стоял, а потом рухнула и так будет
сидеть вечно. Татьяна на той скамейке сидит вечно.
Эта первая моя любовная сцена, предопределила все мои последующие, всю
страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой
минуты не захотела быть счастливой и этим себя на _не-любовь_ - обрекла.
В том-то и все дело было, что он ее не любил, и только потому она его -
так, и только для того _его_, а не другого в любовь выбрала, что втайне
_знала_, что он ее не сможет любить. (Это я сейчас говорю, но _знала_ уже
тогда, тогда знала, а сейчас научилась говорить.) У людей с этим роковым
даром несчастной - единоличной - всей на себя взятой - любви - прямо _гений_
на неподходящие предметы.
Между полнотой желания и исполнением желаний, между полнотой страдания
и пустотой счастья мой выбор был сделан отродясь - и дородясь.
Сейчас же скажу: "Зима, крестьянин торжествуя" были - идиллия,
т. е. та самая счастливая любовь, ни смысла, ни цели, ни наполнения которой
я так никогда и не поняла.
М.Ц.
духовным ресурсом. Говорю это не с гордостью, а с горечью.
Скамейка, на которой они _не_ сидели, оказалась предопределяющей. Я ни
тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда - когда
расставались. Никогда не любила - когда садились, всегда - когда
расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он _не_ любил (это я
поняла), потому и не сел, любила _она_, потому и встала, они ни минуты не
были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он
говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так
что если поднять занавес - она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому
что стояла она только потому, что _он_ стоял, а потом рухнула и так будет
сидеть вечно. Татьяна на той скамейке сидит вечно.
Эта первая моя любовная сцена, предопределила все мои последующие, всю
страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой
минуты не захотела быть счастливой и этим себя на _не-любовь_ - обрекла.
В том-то и все дело было, что он ее не любил, и только потому она его -
так, и только для того _его_, а не другого в любовь выбрала, что втайне
_знала_, что он ее не сможет любить. (Это я сейчас говорю, но _знала_ уже
тогда, тогда знала, а сейчас научилась говорить.) У людей с этим роковым
даром несчастной - единоличной - всей на себя взятой - любви - прямо _гений_
на неподходящие предметы.
Между полнотой желания и исполнением желаний, между полнотой страдания
и пустотой счастья мой выбор был сделан отродясь - и дородясь.
Сейчас же скажу: "Зима, крестьянин торжествуя" были - идиллия,
т. е. та самая счастливая любовь, ни смысла, ни цели, ни наполнения которой
я так никогда и не поняла.
М.Ц.